— Надо к таким видениям внимательно присматриваться, похоже, что это действительно что-то реальное.

— Если дирижабль на две части разрезает, то куда уж реальнее, — со смешком согласилась Ленка. — Ладно, давай спать, что-то я устала.

После беспокойного вчерашнего дня уснули мы сразу и крепко, однако в этом безымянном моравском лесу нас никто так и не потревожил. Собственно, мы и выбрали самую глухую полянку, которую только сумели найти в последних сумерках, но было уже темно, и я бы нисколько не удивился, обнаружив утром, что мы заночевали на огороде лесника.

Ночь прошла спокойно, но утром я толчком проснулся от каких-то подозрительных звуков. Шуршание и стуки за бортом ясно показывали, что кто-то вскрывает обшивку. Меня снесло с верхней койки, и ещё в полусне, едва натянув штаны, я схватил пистолет и влетел в рубку, готовый стрелять.

В рубке стоял Наум, заложив руки за спину, и наблюдал за механиком, который висел на верёвке снаружи с ведёрком краски и кистью. Увидев меня — растрёпанного, в криво застёгнутых штанах, и с пистолетом в руке, оба разинули рты. Немая сцена.

— Капитан! — рявкнул я, едва подавив рвущееся наружу добавление «мать твою». — Что здесь происходит?

— Эээ… — замычал Наум, ошарашенно глядя на пистолет, который я до сих пор машинально направлял на него. — Красим, господин. Чтобы, значит, полосатым матрасом не позориться, решили его серебрянкой снаружи замазать.

Мне остро захотелось его всё-таки пристрелить, чтобы в мире одним идиотом стало меньше. Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, поставил пистолет на предохранитель и сунул его в карман.

— Капитан, вы что — не могли нас предупредить, что будете производить работы?

— Ну, мы хотели всё сделать, пока вы ещё спите, — объяснил Наум, с опаской поглядывая на оттопыривающийся карман с пистолетом. — Чтобы времени не терять, и вас, значит, не будить.

Я попытался что-то на это сказать, но не смог подобрать подходящие случаю слова, и в конце концов решил, что нет никакого смысла впустую сотрясать воздух.

— Что случилось? — Ленка осторожно заглядывала в рубку, в одной руке держа пистолет, а другой придерживая на груди полурасстёгнутую блузку.

— Всё в порядке, милая, — сказал я спокойным голосом. — Обычный рабочий момент. Красим матрас.

— Да? — с сомнением переспросила она, явно ничего не поняв. — Ну я тогда пойду оденусь.

— Я тоже пойду приведу себя в порядок, — кивнул ей я. — Продолжайте свои работы, капитан.

Остаток пути продолжался без приключений. Мартин II, похоже, ничего не имел против контрабандистов, а возможно, они сюда просто не залетали. Как бы то ни было, больше нас никто перехватить не пытался.

Виллу Скорцезе мы смогли опознать без труда. Мы снизились немного в стороне, практически по верхушкам деревьев залетели на территорию и причалили к маленькой мачте для курьеров. Молчаливые служащие приняли и закрепили причальные концы, а затем немедленно удалились, совершенно нас проигнорировав.

— Как-то странно нас встречают, — удивлённо заметила Ленка.

— Наверное, потому что я попросил о конфиденциальной встрече, — предположил я. — Причальная команда не видит, кто прилетел. И встретит нас, скорее всего, доверенный слуга, который не будет знать, кто мы, и откуда взялись. Я думаю, у кардинала процедура тайных встреч уже досконально отработана.

Мы не торопясь шли по извилистой тропинке в сторону главного здания поместья, но не успели дойти даже до края рощицы. На перекрёстке двух тропинок нас перехватил какой-то служащий кардинала — явно не простой слуга, а скорее что-то вроде секретаря. Во всяком случае, так мне показалось, причём я бы принял его скорее за дворянина, чем за священника.

— Господин, госпожа, — обозначил он лёгкий поклон, — прошу вас следовать за мной.

С этими словами он повернулся и двинулся по боковой тропинке. Мы переглянулись и последовали за ним. Наш провожатый определённо был не из болтунов — больше мы не услышали от него ни слова. Он довёл нас до маленького домика и открыв дверь, жестом пригласил нас войти.

В домике оказалась всего одна комната с небольшим низким столом и несколькими уютными креслами, в одном из которых расположился кардинал Скорцезе — в светской одежде, прихлёбывающий вино из пузатого бокала.

— Ваше высокопреосвященство, — мы поклонились ему.

Кардинал приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, барон. Баронесса, вы как всегда очаровательны. Располагайтесь, прошу вас, — сказал он, махнув рукой в сторону кресел. — Сейчас Марко покинет нас, и мы сможем поговорить. Попробуйте пока вина с моих виноградников — урожай позапрошлого года на удивление хорош.

Я устроился в кресле и просканировал окрестности.

— Что вы сделали сейчас? — недоумённо спросил кардинал.

— Просканировал округу, — ответил я. — Ваш Марко удаляется, и уже довольно далеко отошёл от домика. Кстати, ваше высокопреосвященство — вы знаете, что вы одарённый? Бездарный не почувствовал бы сканирование.

— Да? — удивился кардинал. — Не знал. Не сказал бы, что вы меня обрадовали — у нас на эту вашу одарённость смотрят немного косо. Не то чтобы мне это как-то заметно повредило, но всё же может создать неправильное впечатление.

— Ну, одарённость у вас чисто символическая, — успокоил я его, — но думаю, вам стоит о ней знать. А что касается нас, то можете положиться на наше молчание.

— Благодарю, — кивнул кардинал. — Итак, чем этот скромный слуга Божий может быть вам полезен? Признаться, мой друг фон Херварт порядком меня заинтриговал, когда дал вам самую лестную рекомендацию и посоветовал серьёзно прислушаться к вашим словам. Каким образом вы сумели это из него выдавить? Старина Гюнтер совсем не щедр на рекомендации, знаете ли.

— Очевидно, у меня получилось убедить его, что эта встреча будет для вас так же полезна, как и для нас.

— Это и так понятно, — махнул рукой Скорцезе. — В противном случае он бы и пальцем не пошевелил, что бы вы ему ни посулили. Но всё же, зная Гюнтера, могу уверенно сказать, что одной полезности было бы недостаточно для столь настойчивой рекомендации. Так всё-таки, барон — чем вы купили фон Херварта?

Есть у меня стойкое ощущение, что кардинал прекрасно знает, чем я купил епископа Дерптского, и просто хочет посмотреть, насколько искренне я ему отвечу. Если я стану темнить, или же наоборот, преувеличивать свои заслуги, то думаю, он сделает выводы, которые вряд ли будут для меня лестными. И так и так мне добавится изрядный минус в репутацию, так что лучше отвечать максимально честно.

— Слово «купить» здесь выглядит чрезмерно грубо, ваше высокопреосвященство, — вежливо возразил я. — Но небольшая услуга действительно имела место. Мы помогли его преосвященству немного прижать магистрат, а если точнее — магистратскую стражу. Насколько мне известно, у епископата сложные отношения с магистратом Дерпта, и вполне возможно, что его преосвященство оценил эту услугу выше, чем она стоила. Сказать по правде, нам она стоила немного — просто выпала удачная возможность, и мы ею воспользовались.

— Да-да, — задумчиво покивал Скорцезе. — У фон Херварта действительно не лучшие отношения с магистратом. А ваша скромность делает вам честь, барон.

Я почувствовал, что ответ ему понравился, и его отношение заметно улучшилось. Собственно, оно и с самого начала не было плохим, но теперь стало полностью благожелательным.

Что ни говори, а эмпатия — это почти жульничество. Она, конечно, не панацея — о том, что собеседнику что-то не понравилось, ты узнаёшь уже задним числом, когда отрицательная реакция стала фактом. Но всё же восприятие эмоций очень помогает нащупать нужную тропу.

— Так чем же я могу вам помочь, барон? — повторил кардинал.

— У меня к вам довольно деликатное предложение, ваше высокопреосвященство, — начал я, — но прежде чем перейти к нему, позвольте мне уточнить пару моментов. Скажите — как вы относитесь к семейству Зеппер?