— Хорошо, хорошо, — смутилась Кира. — Вот здесь распишись и можешь быть свободен. Деньги девочки на твой счёт уже перечислили.

Ночью опять, как всегда неожиданно, разыгралась метель, и снега она насыпала порядочно. Коммунальщики расчистить дороги к утру, естественно, не успели, да они и расчищали-то в первую очередь маршруты общественного транспорта. Словом, к князю я опаздывал, и по лестницам в Ярославовых Палатах мне пришлось подниматься уже бегом. Решительно отворив дверь княжеской приёмной, я стремительно ворвался туда, и не выскочил обратно лишь потому, что растерялся от неожиданности.

В приёмной стоял ор. Точнее, орал только князь, а его собеседник — здоровенный жрец с золотым знаком Перуна на груди, — гудел в ответ что-то несогласное. Секретарь князя спокойно листал какие-то бумаги, как будто происходящее было в порядке вещей.

— Твой бог — покровитель князя и дружины, а ты что творишь, пёс? — орал князь.

— Не дело князя в божьи дела мешаться, — гудел в ответ верховный.

— Так это ты в дела князя мешаешься, поросячий сын! Может, ты забыл, что в Пскове с христианами было? Так я могу и тебе что-нибудь такое устроить.

— Воины не одобрят, княже.

— Ты за моих воинов не решай! — взвился князь. — Мои воины и Тору помолятся. Или ты думаешь, что твоему Перуну замены не найдётся?

— Воины не одобрят, — упрямо настаивал жрец.

— А ведь верно говоришь, Храбр, может, и не одобрят, — вдруг согласился князь, внезапно успокоившись, а жрец немедленно насторожился, почуяв неладное. — Да и за что Перуна изгонять? Это же не он лезет в государственную политику, а его жрец-дурак. Проще уж жреца убрать — вот, например, Кеннера попросить. Что, Кеннер, избавишь меня от Храбра Перуна?

— Как прикажешь, княже, — пожал я плечами. — И не смотрите на меня так возмущённо, священный — дворяне служат княжеству. Князь приказывает — дворянин исполняет.

Пока я говорил, князь пристально смотрел на жреца, и на губы у него постепенно наползала злая усмешка.

— Иди, Храбр, — сказал он насмешливо, — и если вдруг у тебя опять появится мысль устроить свои проповеди, то лучше сразу беги к Воиславу.

Верховный хмуро посмотрел на меня, повернулся и вышел не прощаясь.

— Я, пожалуй, не вовремя, княже, — сказал я. — Может, мне лучше позже зайти?

Князь только махнул рукой.

— Заходи, что уж там, — И добавил, обращаясь к секретарю: — Далимир, успокоительного сделай.

— Уже, — отозвался тот, протягивая бокал.

Князь долго устраивался в кресле морщась.

— Понял, что здесь было? — наконец спросил он.

— Понял, что тут не понять, — отозвался я. — Затея Воислава ещё отзывается.

— Воислава, — фыркнул князь. — Воислав тупой вояка, ему такую затею в жизни не придумать. Это дядюшка Твердислав затеял, вот уж тварь была улыбчивая. Ему новгородский престол не светил пока я жив — лествицы [36] -то у нас со времён Окаянного нет. Я уж и не верил, что выживу — думал, сумеет он меня отравить в конце концов или убийц подошлёт. Но мне повезло — как раз тогда Владимирское княжество стало выморочным. Большой сбор был, решали. Драчка была ещё та, кое-кто и в самом деле не выжил. Дядюшка там хорошо подсуетился, много обещаний раздал, ну у нас на Владимир и права тоже кое-какие были. В общем, сумел он всё-таки получить Владимир на княжение. Я уж думал, что всё, можно про него забыть и жить спокойно, а он-то, оказывается, про Новгород совсем не забыл. Сорок лет всё это готовилось понемногу! Хорошо хоть, сам Твердислав не дожил — уж он-то бы маху не дал! Воиславу всё же до папаши далеко.

Князь говорил это, смотря куда-то вдаль и прихлёбывая настой из высокого бокала, а я чувствовал себя немного неловко. В дела князей мне определённо влезать не хотелось, но приходилось молчать и слушать. Как бы только не пожалел он потом о своей откровенности.

— Другие князья не позволили бы Новгород с Владимиром объединить, — заметил я, когда князь замолчал.

— Не позволили бы, — согласился князь. — А ему и не надо было, он Владимир бы отдал. Ладно, что-то я разговорился. И не вздумай мне болтать об этом! — строго добавил он.

— Я не болтлив, — сдержанно сказал я. — А такие вещи вообще в памяти не держу.

— Знаю, — согласился князь, — потому и разговариваю с тобой. — А потом с любопытством спросил: — Так что, прикончил бы для меня Храбра?

— Нет, княже, — покачал головой я. — Но тебе ведь моя помощь и ни к чему. У тебя свои специалисты есть, в отличие от меня.

— Ну, ну, не скромничай! Специалистов у него нет. Того бандюка рижского не ты ли кончил?

— Там другое. Его надо было как раз показательно прикончить, чтобы всем было ясно, кто это сделал и за что. Да и был-то это обычный бандит. Для того чтобы чисто убрать значительного человека, у меня специалистов нет. Хотя этого жреца, пожалуй, и убирать-то ни к чему.

— Что-то посоветовать хочешь? — поднял бровь князь.

— Нет, княже, — отказался я, — не мне князьям советовать. Скажу какую-нибудь глупость, только рассмешу тебя.

— А ты скажи, скажи, — ласково предложил он. — Мы вместе и посмеёмся.

— Как прикажешь, княже, — пожал я плечами. — Зачем говорить со слугами, когда можно поговорить с хозяином?

Князь молчал, вопросительно глядя на меня.

— Нужно с самим Перуном поговорить и объяснить ему, что он может потерять Новгород из-за дурака-жреца, который решил влезть в политику и занимается антигосударственной деятельностью. Богу на людскую политику плевать, а вот угрозы своим храмам он не потерпит и жреца быстро в чувство приведёт. Только надо, чтобы с ним разговаривал кто-нибудь, кого бы он боялся. Та же Драгана, например — она вполне может его из Новгорода вышвырнуть, так что её слова он выслушает со всем вниманием.

— А ведь не глупость, — задумчиво сказал князь. — Совсем даже не глупость. Пожалуй, и впрямь стоит у тебя временами совета спрашивать. Посмотрим. А давай-ка пока поговорим о тебе. С Греками воевать не стал? Почему?

— Не стал, княже. Мне от них ничего не нужно — ради чего воевать-то?

— Скромный, значит?

— Я не скромный, я умный.

— Не скромный, точно, — хохотнул князь. — Но вот насчёт ума вопросы всё-таки имеются. А защитники твои почему остановились?

— Я попросил. Мне показалось, что дальше будет уже лишнее.

— И они послушались, — покивал князь. — Интересная деталь, запомним. Уважают тебя родственники, однако. Ну ладно, поболтали и хватит. Давай о делах — с чем пришёл?

— Акил Грек попросил передать тебе предложение от их семейства, — вздохнул я.

— Тебя попросил? — изумился князь.

— Меня, — опять вздохнул я. Этого вопроса я и ждал, и что отвечать, не имел ни малейшего представления.

— А ты согласился, — понимающе кивнул князь. — Наверное, потому, что Акил тебе виру заплатил?

— Я согласился раньше, — мрачно сказал я. — А насчёт виры я ему сразу сказал, что виры не нужно. Что вира здесь ничего не решит и будет просто напрасной тратой денег. Но он всё же заплатил, и я сейчас не понимаю, что с этой вирой делать, и зачем он вообще заплатил.

— Он заплатил, потому что умный, — с насмешкой сказал князь. — А вот ты не очень, сделал он тебя тут. Но зато ты честный, этого у тебя не отнять.

— Почему это он меня сделал? — недоверчиво спросил я.

— Не понял ещё? — усмехнулся князь. — Значит, поймёшь. Давай дальше — что там Греки от меня хотят?

— Ветвь Остромира распродаст своё имущество и уедет. Ветвь Акила, которая от сестры Остромира, останется здесь. Они готовы сменить фамилию и согласны на какую-то форму княжеского контроля.

— Хотят Славскими стать, что ли? — неподдельно удивился князь.

— Не понял, о чём ты княже, — осторожно заметил я.

— Славские — это их вассальная семья. Маленькая семья, неудивительно, что ты о них и не слышал. Вот отец Акила как раз из Славских. Если они Славскими станут, то получится, что они побочная ветвь своих вассалов. А неплохо выйдет, — засмеялся князь. — От такого хода у реестровых чиновников мозги свернутся.